Вам никогда не приходилось задуматься о том, что может в наш век высоких технологий, разнообразных звукозаписывающих и звуковоспроизводящих устройств привлечь публику на филармонический концерт? Понятно, что степень заполненности (а точнее, незаполненности) залов на академических концертах зависит от множества факторов, в числе которых и общий культурный уровень населения, и экономические сложности, и многое другое. Но если отвлечься от этих неутешительных фактов и задаться вопросом, что же собственно, может интересовать конкретного слушателя, то возникает как минимум два варианта ответа. Первое – это кто играет, а второе – что звучит (в зависимости от обстоятельств, первое и второе могут меняться местами).

На мой взгляд, 18 октября в Большом зале филармонии состоялось событие, объединившее в себе оба этих фактора. Играл Николай Петров. Это имя не нуждается в особых представлениях, его слышал любой мало-мальски образованный человек.

Н. Петров – народный артист СССР, лауреат государственной премии, профессор Московской государственной консерватории, Президент Академии Российского искусства, член совета по культуре при президенте РФ. Исполняет практически весь репертуар пианиста, по собственному признанию, сыграл 84 концерта с оркестром. Всего же насчитывает около трех тысяч концертных выступлений. В этом году Николаю Петрову исполнилось 60 лет. В рамках юбилейного тура пианист побывал в Ростове и дал единственный концерт.

Все жаждали услышать легендарного пианиста, собирающего огромные залы во всем мире. Наверное, поэтому прозвучавшую в первом отделении симфонию Д. Шостаковича восприняли как затянувшуюся прелюдию к основному действию, хотя дирижировал первой симфонией (а именно она прозвучала в концерте) Равиль Мартынов – главный дирижер филармонического оркестра.

Появление Петрова вызвало бурные овации, засверкали вспышками фотоаппараты, на что маэстро ответил выразительным жестом, требующим не мешать во время исполнения. Дирижер взмахнул палочкой, и полилась простая, до боли знакомая мелодия Третьего фортепианного концерта С. В. Рахманинова. Рояль пел о чем-то сокровенном, идущем из глубины души, и, одновременно близком и родном всем собравшимся. Звук, то бархатный и приглушенный, то звонкий, колокольный наполнил собой зал. Мощная волна crescendo захлестнула и увлекла за собой и оркестр, и слушателя. Мастерство владения туше, ощущение формы, чувство полного единения с оркестром (в паузах пианист не был «занят» протиранием клавиатуры, а все время «дышал» вместе с оркестром, являясь частью единого музыкального организма), – все это было выше всяких похвал, точнее создавало ощущение, что на самом деле и не могло быть иначе. Маэстро демонстрировал профессионализм высочайшего уровня.

По собственному признанию знаменитого пианиста, для него огромное значение имеет связь с залом, контакт с публикой. Вообще-то, элементарного уважения к артисту достаточно для того, чтобы концерт состоялся! Но не все, оказывается, так просто. Непреодолимое желание горячих поклонников непременно сфотографировать кумира во время исполнения заставило музыканта бросить гневный взгляд в зал, а затрезвонивший «мобильник» вызвал самый настоящий протест. «Сволочи!» – громким и хорошо артикулированным шепотом произнес Николай Арнольдович, повернувшись к публике. Столь, мягко говоря, нетрадиционное поведение не могло не вызвать противоречивой реакции. Это потом, из интервью пианиста я узнала, что он дважды уходил со сцены, считая звук ворвавшегося в тишину телефонного звонка оскорблением («утешает» в этой ситуации только одно – случай на ростовском концерте не единственный!).

Тем не менее, или благодаря какому-то теплому отношению к ростовчанам, или смягченный несмолкающими аплодисментами, Н. Петров играл на «бис», подарив слушателям возможность еще немного насладиться своим мастерством…

Огромная очередь в гардероб и очень плотный поток людей в фойе филармонии еще раз свидетельствовал о том, что на академические концерты ходят, ходят хотя бы «на Петрова», и это вселяет оптимизм.

P. S. Осенний вечер встретил меня сыростью и мелким дождем, да и на душе было как-то не празднично: я поняла, чего мне не хватило на этом концерте. Не было там того, что не запишешь на пленку, чего не передашь в видеозаписи, того, что не научились фиксировать самые современные средства – не было вдохновения, идущего от исполнителя, чувства, когда не замечаешь ничего вокруг, когда тебя уносит поток какой-то неведомой энергии, которому не можешь, да и не хочешь сопротивляться.

Оксана Твердохлебова