Два Прокофьева

Главный музыкальный юбилей апреля связан с именем С. С. Прокофьева: во всем мире отмечают 120-летие со дня рождения великого русского композитора. Не обошел вниманием это событие и Ростовский академический симфонический оркестр, посвятивший памятной дате предпоследний перед закрытием сезона концерт. Вечером 16 апреля под управлением народного артиста России, профессора Александра Милейковского прозвучали Пятая симфония и Третий фортепианный концерт юбиляра. На суд слушателей фактически оказались представленными «два Прокофьева»: повсеместно признанный композитор-классик XX века и дерзкий, темпераментный композитор-бунтарь, не признающий правил и запретов. И дело вовсе не в том, что хронологически симфония появилась на 23 года позже концерта…

Исполнение написанной в годы Великой Отечественной войны Пятой симфонии – одного из лучших и известнейших сочинений Прокофьева – стало для Ростова премьерным. Не только молодежь, но и многие присутствовавшие в зале взрослые музыканты впервые получили возможность услышать это произведение не в ставшей хрестоматийной трактовке Г. Рождественского, известной по записи, а «вживую». Однако, возможно, именно сравнение с последней помешало получить от игры оркестра максимум удовольствия.

Многочисленные трудности партитуры оказались преодолены, блестяще исполнены сольные партии и ансамбли духовых инструментов, общее звучание групп прекрасно сбалансировано… Но сосредоточение на технических сложностях повлекло за собой некоторые потери в драматургической ясности цикла. Усредненные темпы внутри частей и между ними, отсутствие тонких динамических градаций несколько «пригладили» музыку Прокофьева. Не хватало главного, самого тонкого и неуловимого – атмосферы театральности, ощущения игры, легкости, свободы, остроты звучания – с одной стороны, а с другой – драматического напряжения и мощи в отдельных эпизодах второй и третьей частей. Словом, при слушании «симфонии величия человеческого духа» не покидало ощущение скованности игры, неуверенности – будто оркестранты добросовестно исполняют предписания партитуры в отсутствии четкого плана. Дирижеру недоставало той лидерской силы, которая бы своей волей объединила коллектив в единый дышащий организм и вознесла его к высотам гения Прокофьева.

Все преобразилось во втором отделении с выходом на сцену Александра Яковлева. Воспитанник Ростовской исполнительской школы (класс профессора С. И. Осипенко), сейчас он – один из выдающихся пианистов современности. Об этом красноречиво свидетельствуют почти пятьдесят первых премий на международных конкурсах, завоеванных с 2005 года, и плотный мировой гастрольный график. Слушателям в зале в тот вечер повезло сразу по нескольким причинам: во-первых, Александр не частый гость на ростовской сцене, хотя в этом сезоне, в декабре, уже порадовал нас сольным выступлением; во-вторых, играл он одного из своих любимейших (наряду с Моцартом) композиторов – Прокофьева. Отсюда абсолютное попадание в стиль – автора, сочинения и жанра. И действительно, в его исполнении ощущалась по-прокофьевски выпуклая, буквально зримая образность; безукоризненное владение всем арсеналом пианистических приемов и средств давало огромный простор для проявления артистичности.

Слушатели попали под магию «скифских» ритмов и гармоний, сопереживали пышущую силой и здоровьем мышечную радость – и растворялись в щедрых потоках лирико-созерцательных страниц сочинения. И не только слушатели: молодой темперамент и энергия солиста «заразили» и «раскалили» оркестр. Это отразилось не только на качестве исполнения музыкантов, вместе с лидером вжившихся в дерзость и непредсказуемость образа, – юношеская пылкость эмоций проявилась даже в их движениях. Всем стали близки и понятны чувства, выраженные Бальмонтом в сонете, написанном по прослушивании Третьего концерта:

Прокофьев! Музыка и молодость в расцвете,
В тебе востосковал оркестр о звонком лете,
И в бубен солнца бьет непобедимый скиф.

Инициатива пианиста и стала тем мощным локомотивом, который в едином порыве вытянул за собой оркестр через все три части. И это был настоящий концерт – состязание солиста и оркестра, в котором последнему пришлось – и временами все же удавалось! – доказать свою паритетность. Александр Милейковский скорее царил, чем правил: истинным дирижером (как в прежние времена клавирист в оркестре) выступил Александр Яковлев.

Конечно, успех исполнения Третьего концерта объясняется также и популярностью этого сочинения в репертуарах обеих сторон, что придавало пианисту и коллективу уверенность и свободу, маневренность в действиях. К слову упомянуть, что пианист уже имел опыт выступления с этим произведением на сцене филармонии – в 2007 году со студенческим оркестром, в одном из концертов, посвященных празднованию 40-летия Ростовской консерватории.

Картину описания дополнит упоминание еще одного героя вечера – прекрасного нового рояля Steinway & Sons, своим прекрасным ровным звучанием немало помогавшего солисту. Помог он Александру и в создании совершенно необычной интерпретации одного из исполненных на бис произведений – Сонаты Скарлатти си минор. Привычная моторика движения, некоторая сухость, токкатная ударность звукоизвлечения уступили место легатной кантилене и щедрой педализации. И это вовсе не шло вразрез с тематизмом, а напротив, прозвучало очень органично, благодаря чему в музыке барочного композитора открылись новые грани, провозвещающие романтизм. Публика настолько пришла в восторг, что Александру «пришлось» исполнить и второй бис: пьесу собственного сочинения «Ответ Скарлатти», в которой слышались аллюзии на произведения Скарлатти и Прокофьева.

P.S. И в заключение статьи – немного числовой символики. Девяносто лет назад тридцатилетний композитор сам сидел за роялем во время премьеры Третьего концерта, и больше шестидесяти лет назад пятидесятилетний композитор сам стоял за дирижерским пультом во время первого исполнения Пятой симфонии. В этих произведениях – весь Прокофьев, новатор и классик одновременно, вся его гениальность композиторская и исполнительская. Так что дирижер и пианист (кстати, тоже тридцатилетний), представляющие разные музыкальные поколения, вечером 16 апреля могли с полным правом почувствовать себя на месте юбиляра. Прокофьев в их исполнении «звучал» по-разному, но обе интерпретации оказались убедительными. Вопрос о том, чей Прокофьев «лучше» – пожалуй, неправомерен: он всегда разный и бесконечно обновляющийся.

Дарина Гегиева