(К 50-летию Г. Ю. Толстенко)

– Неужели нашему Геночке уже 50?

С этого недоуменного вопроса начиналось мое общение фактически со всеми коллегами и друзьями Геннадия Юрьевича.

И в самом деле: при взгляде на этого худощавого, подвижного человека возникает ощущение, что в его паспорте в графу «год рождения» вкралась нелепая ошибка, и его реальный возраст на 10-15 лет меньше. Геннадий Юрьевич молод не только внешне, но и душой. Что помогает ему в этом? Постоянное общение со студентами консерватории, где он преподает на кафедре оркестрового и оперного дирижирования? Пост заместителя председателя правления Ростовской композиторской организации, требующий огромной энергии и самоотдачи? Может быть, весьма ответственная должность помощника ректора по концертной работе, где необходимы фантазия для продуцирования идей, а также силы и смелость для их реализации? Или то, что он общается с миром на своем языке – языке музыки, ведь имя Толстенко – яркого, самобытного композитора – известно не только в нашем городе и в стране, и за ее пределами? Юбиляр – автор большого числа сочинений в различных жанрах и для различных составов. Его музыку любят и ценят как поклонники его таланта, так и исполнители. В любом случае, можно с уверенностью сказать, что он находится на своем месте и занимается тем делом, каким ему должно заниматься.

А ведь вполне могло сложиться так, что о Геннадии Юрьевиче мы бы сегодня знали не как о композиторе, а как о художнике. Толстенко родился 6 июня 1959 года на Украине, в городе Луганске, в семье, никоим образом не связанной с миром искусства. Мама, Анна Ивановна, была известным и уважаемым в городе кондитером, папа, Юрий Иванович, работал электриком на шахте. Однако уже с самого детства родители поддерживали все начинания сына, поощряли его творческие интересы. С раннего детства мальчик увлекался рисованием, и у него это хорошо получалось. Особенно нравилось рисовать небо, облака. Помогал ему в этом дядя-художник. Все пророчили талантливому мальчику будущее, связанное с живописью.

Но волею обстоятельств жизнь Геннадия Юрьевича оказалась связанной с музыкой. Соседская девочка поступила учиться в музыкальную школу, дома стала много заниматься на баяне. Ее все хвалили за успехи, а у него интересовались, не хотел бы и Геночка обучаться музыке? Геночка согласился и фактически «за компанию» поступил в музыкальную школу, также по классу баяна. Однако, столкнувшись с первыми трудностями – ежедневными многочасовыми занятиями, мальчик спасовал и хотел было отказаться от обучения музыке. Но мама – непререкаемый авторитет для сына на протяжении всей жизни – сказала, как отрезала: «Баян купили, деньги потратили, значит, будешь учиться!». Эта фраза и определила дальнейшую судьбу будущего композитора. Однако умение хорошо рисовать впоследствии тоже пригодилось, в том числе в композиторском творчестве.

Свои первые творения, вальсы, Толстенко начал сочинять во втором–третьем классе музыкальной школы. Уже тогда ему, как и любому композитору, хотелось, чтобы его музыка звучала, исполнялась. Для этого маленький композитор пошел на весьма смелый шаг: он записывал свои пьесы на нотной бумаге (получалось очень красиво и аккуратно, чему помогало наличие художественных способностей), подписывал фамилиями других композиторов и раздавал друзьям по музыкальной школе. Так музыка Толстенко обретала своего первого слушателя и исполнителя.

В то время как все дети читали обычные книжки, Гена скупал в музыкальном магазине партитуры и часами напролет самостоятельно изучал их. Быстро освоил названия всех инструментов и особенности их расположения в партитуре. Этот факт биографии композитора впоследствии проявится в особом пристрастии к музыке именно оркестровой: «Оркестр для меня – это обилие красок, как палитра у художника», – признается Геннадий Юрьевич.

Во время учебы в Ворошиловградском (Луганском) музыкальном училище на отделении народных инструментов Геннадий уже достаточно серьезно занимался композицией. Об уровне сочинений того времени можно судить по примечательному факту: на втором курсе молодому композитору, автору «Космической увертюры», предложили самому продирижировать исполнявшим ее студенческим симфоническим оркестром.

После окончания училища перед юношей встал серьезный вопрос: где продолжить обучение – в Москве или Ленинграде? Начать свой путь он решил со столицы. В библиотеке училища в руки Толстенко попал справочник Союза композиторов СССР с телефонами и адресами, откуда он выписал данные известных ему в то время композиторов: Г. Свиридова, Р. Щедрина, Ю. Левитина, А. Эшпая, С. Баласаняна. Набравшись смелости, юноша начал обзванивать мэтров в надежде, что хоть кто-то его примет, посмотрит партитуры, подскажет, по какому пути идти дальше. На звонок Р. Щедрину ответила его супруга, Майя Михайловна Плисецкая, и сообщила, что они сегодня уезжают на гастроли, и, к сожалению, встреча невозможна. Повезло со Г. Свиридовым: он встретился с Толстенко, очень хвалил работы начинающего композитора, но весьма сожалел, что не может помочь практически, так как не преподает композицию, и посоветовал обратиться к педагогу-композитору.

Встреча с Сергеем Артемьевичем Баласаняном оказалась для молодого человека судьбоносной. Своим первым учителем по композиции Толстенко считает именно его. На протяжении нескольких лет Геннадий неоднократно обращался к нему за помощью, советом, оценкой и поддержкой. Именно благодаря Баласаняну, начинающий композитор впервые открыл для себя мир музыки народов Африки, Индии, Индонезии, Тайланда, Армении. Знакомство это вылилось в серьезное и устойчивое увлечение восточной культурой и философией. В музыке Толстенко оно проявилось в полной мере в таких необыкновенных по красоте сочинениях как «Звуки Акаши I» и «Звуки Акаши II», сюите «Infinito», Симфонии № 2 под названием «7 Meditationes», которую композитор посвятил своему учителю С. А. Баласаняну.

Но вот учиться в Московской консерватории в классе композиции профессора С. А. Баласаняна юноши не довелось. Не рискнул: ведь в случае неудачи на вступительных экзаменах он бы немедленно «загремел» в армию. И по рекомендации Сергея Артемьевича он поступил в Ростовский музыкально-педагогический институт, в класс молодого, перспективного композитора, аспиранта С. А. Баласаняна Анатолия Ивановича Кусякова.

Геннадий Юрьевич вспоминает о своем консерваторском наставнике: «Это был необыкновенный человек. Поначалу нас с ним связывали очень теплые и близкие отношения, какие возникают между преподавателем и учеником во время обучения. После окончания консерватории они переросли в отношения дружеские, почти родственные. Я очень много почерпнул от Анатолия Ивановича и благодарен судьбе за то, что однажды она свела меня с ним, позволила учиться у этого бесспорно талантливого композитора. У нас случались различные жизненные и профессиональные ситуации; бывало так, что в силу сложности и его, и моего характера мы по полгода не разговаривали вообще, но в самые трудные минуты, когда и проявляется настоящая дружба, мы всегда были рядом, поддерживали и помогали друг другу. Мы настолько сроднились с Анатолием Ивановичем за 30 лет общения, что я в некоторой степени даже предчувствовал смерть этого дорогого мне человека…»

Кончину наставника переживал очень сильно. Многим в своей жизни он обязан Анатолию Ивановичу, достаточно вспомнить хотя бы такой факт. Уходя служить в армию, Геннадий оставил свои сочинения на хранение А. И. Кусякову. Анатолий Иванович по собственной инициативе, втайне от ученика отправил их на Всесоюзный конкурс молодых композиторов, проводившийся среди студентов и аспирантов музыкальных вузов страны и посвященный 40-летию Победы. А. И. Кусяков своим опытным взглядом выбрал из всех произведений именно то, в котором наиболее ярко проявились черты индивидуального стиля молодого композитора. И не ошибся: Симфония № 1, посвященная маме Геннадия Юрьевича, получила вторую премию.

Или еще одна история из общей биографии двух композиторов. На основании результатов этого конкурса Геннадия Юрьевича должны были принять в Союз композиторов «автоматически» – настолько высоко ценилось лауреатство в подобного рода конкурсах. Но так сложилось, что именно в этот период у А. И. Кусякова «не задались» отношения в консерватории, сложная ситуация сказалась и на некоторых, наиболее преданных учениках педагога. Документы под разными предлогами пропылились в Ростовском отделении Союза композиторов почти полтора года, и только после вмешательства Г. Канчели и Р. Щедрина были отосланы в Москву на рассмотрение приемной комиссии.

После окончания консерватории и по сей день Толстенко работает в родном вузе. Преподавал на кафедре народных инструментов, а с 2004 года ведет класс оркестровки на новой кафедре оркестрового и оперного дирижирования. С 2007 года Геннадий Юрьевич назначен помощником ректора по концертной работе. Назначение произошло с легкой руки профессора Анатолия Моисеевича Цукера, проректора по научной и концертной работе, когда пришла пора разделить эти функции (руководство научной и концертной деятельностью консерватории) и, соответственно, должности. Слово – А. М. Цукеру: «Геннадий Юрьевич – человек широчайшего кругозора, у него огромное количество знакомых с мировыми именами, а для работы в концертной сфере нужен именно такой человек. Он организатор от Бога, умеющий найти нужные слова, чтобы договориться с композиторами, дирижерами, исполнителями, согласовать вопросы по залам, гостиницам, типографиям и т. д. Нужно уметь видеть наперед, сглаживать острые углы и конфликтные ситуации. И это у него получается лучше, чем у кого-либо другого, несмотря на сложность и вспыльчивость его характера. Но вся эта вспыльчивость – от желания сделать все „по максимуму“, от стремления добиться нужного результата. Не нервничает и не переживает только равнодушный к делу человек».

К примеру, небывалый для регионального вуза по размаху, по числу приглашенных знаменитостей фестиваль «Ростовские премьеры» прошел в нашем городе уже три раза. Организация и проведение этого праздника современной академической музыки в большой степени легли на плечи Геннадия Юрьевича. «Вы не представляете, сколько сил, энергии и времени это отнимает», – вполголоса, как бы стесняясь, признается Толстенко. А на вопрос: «Зачем вам это нужно – пропагандировать чужую музыку, прославлять чужие имена?» – он так же скромно, пожав плечами, отвечает: «Если я слышу что-то красивое, берущее за душу, я должен поделиться этим ощущением красоты с другими. И не важно, что автор этой красоты не я, а кто-то другой, – пусть люди о нем узнают. А в наше время, когда к академической музыке интерес остывает, это возможно только в рамках такого фестиваля».

Друг и коллега юбиляра Эдуард Артемьев: «Во время фестиваля в Ростове-на-Дону мне особенно запомнилось ощущение праздника и какого-то домашнего уюта, доброжелательства и теплоты отношений между всеми участниками этого форума. В большой степени к созданию такой атмосферы причастен был Геннадий Юрьевич Толстенко. Я поражался, как он успевал без накладок проводить все многочисленные акции фестиваля: репетиции, концерты, мастер-классы, приватные встречи, „культурные мероприятия“ и, наконец, заниматься расселением и отправкой гостей…»

Многие из коллег Г. Ю. Толстенко отмечают его сложный, вспыльчивый характер, называют его «человеком настроения», однако сам он считает: «Это всего-навсего мой имидж, а в глубине души я добрый и ранимый. Но нельзя быть таким в наше время, нужна оболочка, защитный „кокон“». Существует и другое мнение. Доцент Елена Владимировна Показанник, работающая с ним в концертном отделе бок о бок, заметила: «Я вижу в Геннадии Юрьевиче большого ребенка, непосредственного, искреннего, уязвимого, этим и объясняются перепады его настроения. Да, он может обидеться или, сам того не подозревая, кого-то обидеть, но очень быстро отходит, забывает обиду и ждет в ответ того же от других». «Сложность характера – это как негативная, так и положительная черта. В случае с Геннадием Юрьевичем эта сложность – со знаком „плюс“, так как его реакции – это реакции не равнодушного, а сопереживающего, заинтересованного человека – истинного художника», – отмечает ректор Ростовской консерватории народный артист России, профессор Александр Степанович Данилов.

Некоторые коллеги в разговоре о юбиляре вспомнили и высоко оценили кулинарные способности композитора. Казалось бы, не мужское это дело – кухарничать, но Геннадий Юрьевич нисколько не комплексует: «Пристрастие к кулинарии досталось мне от мамы, она великолепно готовила, и всегда приговаривала: „картошечка моя, петрушечка“, – видимо, от этого блюда приобретают какой-то особенный вкус... Мама всегда старалась накормить всех, кто заходил к нам в дом. Я следую ее примеру, готовлю украинской борщ, уху, плов и угощаю друзей, коллег. Мои двери всегда открыты…»

И не только для того, чтобы угостить. Толстенко готов помочь, чем может, – такой характер. Однажды выпускник не успевал написать дипломный реферат, накануне госэкзаменов стоял вопрос об отчислении из консерватории. Узнав об этом, Геннадий Юрьевич сам вызвался помочь студенту с оформлением письменной работы. Совместная работа была выполнена в рекордно короткий срок, за три дня, но на качестве это не сказалось, и комиссия оценила работу на «отлично». И подобных случаев в биографии именинника немало.

В стенах консерватории регулярно появляются объявления о новых концертно-творческих проектах в непривычных формах. Автор почти каждой такой идеи – Геннадий Юрьевич. Недавно юбиляр выступил инициатором и организатором «Музыкальной трапезной». Она предполагает встречу-беседу с персоной мировой величины не в традиционной, академической атмосфере, а за бокалом хорошего вина с легкими закусками, разговор «по душам» в интересной компании не только о музыке, но и на другие темы. Одна такая встреча уже состоялась – с Эдуардом Артемьевым, и первый опыт, по общему мнению, оказался весьма удачным.

Но конечно, прежде всего и первую очередь, Толстенко – композитор, и об этом необходимо заявить со всей определенностью. Его учитель, друг и коллега Гия Канчели назвал его в одном из интервью «композитором европейского уровня». В его музыке удивительным образом соединились традиции и образы Востока и Запада – это одна из отличительных черт стиля ростовского композитора. Большинству сочинений он дает оригинальные, интригующие названия. Когда видишь их, во-первых, возникает желание узнать, что они обозначают, а во-вторых, хочется услышать, как автор раскрывает смысл названия в звуках.

Музыкальный язык композитора современен, тем не менее, «в его музыке главное не эксперименты, не структура ради структуры, а эмоциональное обращение к людям, выраженное языком, понятным очень многим, в том числе и не музыкантам», – отмечает художественный руководитель Московского ансамбля современной музыки, композитор Юрий Каспаров. «Его музыка для тех, кто умеет слушать и склонен к размышлениям», – пишет в своем монографическом очерке профессор консерватории Ирина Михайловна Шабунова.

С одной стороны, музыка Толстенко «зрима», картинна – таковы «В ночь на Ивана Купала» (для баяна и цифровой записи), «Из трех времен» (для оркестра народных инструментов), «Русские веды» (для большого симфонического оркестра). С другой стороны, это музыка пребывания, состояния – «Звуки Акаши I», «Звуки Акаши II», «Infinito», «Bashmet-Meditatio». Но эти картины и состояния всегда привлекают и уже не отпускают слушательское внимание, завораживают, словно заставляют погружаться в них. Кроме того, сочинения Толстенко поражают разнообразием: каждое индивидуально по выразительным средствам, по составу исполнителей, по общему художественному замыслу. Эту музыку хочется слушать еще и еще потому, что она не может «приесться», каждый раз тебе открываются все новые грани смысла и оттенки красок. Кажется, в его музыке звучит сам космос.

Друг Геннадия Юрьевича, композитор Эдуард Артемьев поведал поистине мистическую историю, связанную с музыкой Толстенко: «Произведение „Медитация“ для камерного оркестра, произвело на меня очень сильное впечатление не только своими художественно-эмоциональными качествами, но и чисто физиологическим воздействием. Погружаясь в медитативное состояние при прослушивании оного, я вдруг заметил, что три световых источника в люстре (чем-то отдаленно напоминающие буддистские символы) начали плавно изменять интенсивность своего свечения, а затем медленно вращаться и меняться в цвете…». От самого автора «Медитации» мы узнали подробности: оказывается люстра, о которой идет речь, в этот момент не была подключена к электропроводам… Откуда взялось это свечение – и по сей день остается загадкой.

Отдельного внимания заслуживают опусы Геннадия Юрьевича для симфонического оркестра. Исследователи его творчества, друзья, коллеги дают им самые высокие оценки. Вот лишь некоторые из высказываний: «После прослушивания Первой симфонии я открыл для себя Геннадия Толстенко, как выдающегося симфониста», – говорит Э. Артемьев. – Особенно я был поражен (уверен, – не только я) тем фактом, что это монументальное произведение создал студент второго курса! Какой потрясающий и мощный старт, какой яркой виделась его творческая судьба». Или такая оценка: «Нетрадиционный подход к драматургии, хорошее владение оркестром, оригинальное тембровое ощущение, нестандартность мышления – далеко не все качества, присущие Второй симфонии», – таково авторитетное суждение Гии Канчели.

К сожалению многочисленных поклонников таланта Толстенко, за последнее время им написано немного. «В Геннадии Юрьевиче есть такая черта как жертвенность: он готов все свое время посвятить делам консерватории вместо того, чтобы заниматься своим призванием – сочинением музыки», – говорит о доцент консерватории, композитор Михаил Адольфович Фуксман. В самом деле, «музыка не терпит суеты», а в том темпе, в каком живет именинник, времени нет даже на полноценный сон. Добавим, что у композитора долгое время не было отдельного жилья, где можно было бы остаться наедине со своими замыслами.

Среди огромного множества юбилейных пожеланий главными являются, пожалуй, следующие:

«Хочу от всего сердца пожелать Геннадию Толстенко дальнейших творческих удач, ибо всегда в его произведениях ощущал желание автора быть не только предельно искренним, но и крайне глубоким» (Г. Канчели, Антверпен, Бельгия);

«…Обустроить быт, остановиться в этом бесконечном беге по жизни, выспаться, и заняться любимым делом – сочинением музыки» (М. А. Фуксман);

«…Обрести хотя бы некоторую долю спокойствия» (А. М. Цукер);

«…Реализовать накопленный „годами молчания“ музыкальный багаж в различных жанрах, реализовать себя как симфониста и композитора крупной формы» (А. С. Данилов).

Что касается планов на будущее, то именинник нехотя, но поделился ими. В настоящий момент мысли Геннадия Юрьевича заняты очередным интересным музыкальным проектом. Каким? Не будем забегать вперед (дабы не сглазить), скажем только, что проект будет связан с современным взглядом на донской фольклор. С нетерпением будем ждать новых афиш, где будет значиться: автор идеи и композитор – Геннадий Толстенко.

Мария Гринева