В нынешнем году весь музыкальный мир отмечает 120-летие со дня рождения Сергея Прокофьева. Не осталась равнодушной к этой дате и Ростовская филармония. Целую неделю в преддверие празднования глядел куда-то вдаль с городских афиш запечатленный в 1934 году кистью П. Кончаловского великий классик XX века, а на багровом ореоле портьер, окружающих портрет гения, значилось, что вечером 16 апреля в Большом зале филармонии прозвучат Симфония № 5 и Концерт для фортепиано с оркестром № 3.

Пятая симфония, написанная в годы Великой Отечественной войны, никогда ранее не исполнялась в городе. Ростовская премьера состоялась под руководством народного артиста России, профессора Александра Милейковского. Перед коллективом стояла сложная задача – воссоздать полный мощи и величия героико-эпический образ, но при этом динамично, непрерывно развертываемый. В целом оркестр справился со сложной партитурой с большим количеством сольных эпизодов и яркой игрой тембровых красок. Насыщенная симфоническая ткань звучала достаточно чисто и слаженно. Дирижеру, безусловно, удалось достигнуть прекрасного акустического баланса в оркестре. Благодаря этому весьма выразительно были представлены лирические и скерцозные сольные эпизоды в партии духовых. Особенно хорошо, по-прокофьевски энергично и даже дерзновенно проявила себя ударная группа.

Маэстро сгладил динамические контрасты внутри частей, что было особенно заметно в первой части, и темповые контрасты между ними. В итоге симфония словно «замедлилась», и казалось, ей не хватало какой-то остроты, силы, тонкой игры микроконтрастов.

Апогеем вечера, безусловно, стал Третий концерт в исполнении обладателя около пятидесяти первых премий на крупнейших конкурсах мира Александра Яковлева. Это сочинение появилось в репертуаре и филармонического оркестра, и пианиста довольно давно. Александр уже играл его на этой сцене в 2007 году со студенческим оркестром Ростовской консерватории и дирижером, народным артистом России, профессором С. Коганом.

Как всегда, элегантный костюм, интеллигентная сдержанность жестов, слегка запрокинутый вверх подбородок… Стремительный, но легкий взмах кисти… на какой-то момент она, словно теряя гравитацию, повисла в воздухе и, мягко опускаясь на клавиатуру, дала ауфтакт к началу волшебства... С первых же звуков Прокофьев, великий и уже далекий классик, вдруг будто помолодел и превратился, как он сам говорил о себе, в «композитора сегодняшнего дня» с неугомонным «желанием дерзить». Конечно, концерт был написан за 23 года до Пятой симфонии, и стиль молодого композитора был тогда более смелым, угловатым и саркастичным. Задорное «хулиганство» за роялем Яковлева сделала этот хронологический факт максимально ощутимым.

Артист в одном произведении воплотил все характерные черты авторского музыкального языка: и остроту ритмов в первой части концерта, и напряженно-пульсирующую лирическую интервалику во второй, и четкую поляризацию акустических пластов в финале. Недаром Прокофьев, наряду с Моцартом, является одним из любимых и близких Александру с ранних лет композитором. «Прокофьев моя страсть уже с детства», – признается он. Именно исполнение прокофьевской «Тарантеллы» в возрасте 10 лет привело маленького пианиста в класс профессора С. И. Осипенко, где он прошел долгий путь от талантливого ребенка до музыканта экстра-класса.

Пианисту удалось «разбудить», растормошить оркестр, который поначалу звучал несколько глуховато, даже «лениво». Артистичность и задор солиста постепенно передался всем музыкантам, и поначалу вязкие, трясинные реплики-ответы оркестра вдруг засверкали яркими красками. Казалось, мелодии концерта, словно теннисный мячик, отскакивали от головок смычков прямо на клавиатуру рояля. Артисту также удалось оживить и светлые, лирические образы. Оркестр стал другим… Прокофьев стал другим!

Секрет, безусловно, заключается в необыкновенной раскрепощенности Яковлева за роялем. Сам композитор после записи концерта в собственном исполнении сделал пометку в личном дневнике: «Трудно сыграть целую сторону диска, то есть четыре минуты, не задев ни одной фальшивой ноты. А как начинаешь играть осторожно, сейчас же игра становится искусственной и теряет свободу». Именно абсолютная свобода, отличающая исполнительскую манеру пианиста, – то, что не далось оркестру в первом отделении.

При всей выдержанности прокофьевского стиля, прослеживалась и эксклюзивная трактовка концерта Яковлевым. Очень интересно пианист использует педаль. С ее помощью он словно одевает в различные костюмы характерные стремительные пассажи, порой звучащие даже несколько импрессионистично, и ударно-беспедальный пианизм Прокофьева превращается в ударно-красочный. Эти вкрапления цветовых пятен делали еще более выпуклым звонкие, сухие, немного жестковатые темы концерта.

Обладание таким тонким ощущением стиля наверняка связанно с тем, что Яковлев и сам является композитором. Он обучался в консерватории на двух факультетах и в юности даже гастролировал в качестве композитора с Академией музыки «Русское передвижничество» по городам России, исполнял свои сочинения на фестивале в Royal Concert Hall в Глазго.

Слушатель мог по достоинству оценить все таланты музыканта. Блестяще исполненный концерт сменился восхитительным «бисом» – Сонатой Скарлатти, интерпретированной совершенно оригинально. Педализируя большинство характерных барочных оборотов, пианист придал сочинению некие импрессионистские нотки, а агогически свободная игра отсылала нас к эпохе романтизма. Однако поданные в чисто барочном стиле кадансы каждый раз возвращали нас в образный мир Скарлатти. Во втором «бисе», к полному восторгу публики, он продемонстрировал и композиторский талант, исполнив пьесу «Ответ Скарлатти».

К сожалению, в зале было мало педагогов и студентов-пианистов. Причиной этого, вероятно, стал проходивший в тот же вечер в консерватории классный концерт заслуженной артистки РФ, профессора Р. Скороходовой. Однако даже относительно немногочисленной публики было вполне достаточно, чтобы заполнить зал долгими овациями в благодарность за волшебный концерт.

Гаянэ Мелик-Тангиева