Анатолий Цукер: «Все достижения Ростовской консерватории были бы невозможны без прочного фундамента, на котором она была построена»

В этом году Ростовской консерватории исполнилось 50 лет! Юбилею посвящена начавшаяся еще в минувшем учебном году большая серия концертов, в которых представлены все исполнительские кафедры и творческие коллективы вуза. 7 декабря текущего года в Ростовском музыкальном театре состоится гала-концерт – кульминация празднования. Столь весомая дата естественно требует подведения итогов деятельности всех, кто был свидетелем и участником открытия и дальнейшего становления вуза, порождает мысли о будущем.

Анатолий Моисеевич Цукер – заслуженный деятель искусств России, педагог и ученый, обладатель золотой медали и диплома Европейской научно-промышленной палаты «За исключительные профессиональные достижения», доктор искусствоведения, профессор, критик, журналист, секретарь Союза композиторов России, председатель Ростовской композиторской организации, научный и творческий руководитель кафедры истории музыки. Он переступил порог Ростовского государственного музыкально-педагогического института в числе первых…

Анатолий Моисеевич, вы приехали в Ростов-на-Дону уже будучи студентом четвертого курса, ранее обучаясь в Новосибирской консерватории. Расскажите, о первых днях и месяцах в новоиспеченном вузе? Какова была общая атмосфера?

Начнем с того, что учебному году предшествовали приемные экзамены. Они проходили в августе, когда в других вузах этот этап уже был завершен. Так как здание в это время было на ремонте, экзамены проходили по всему городу. Я был уверен, что занятия в сентябре не начнутся, потому что была полная разруха, в здании еще оставались какие-то конторы – «Сельхозтехника», что-то еще. Спокоен был только Владимир Михайлович Гузий (проректор по учебной и научной работе. – М. Р.)! Он присутствовал на всех экзаменах, участвовал в их организации, руководил строительным процессом. Он был всем. Второго сентября начались занятия.

Меня экзамены непосредственно не касались, так как я был зачислен переводом из другого вуза. Но мне было очень интересно! Конкурс был огромный.

В том числе и на музыковедение?

В том числе… Само поступление было праздником. Новый вуз, новое здание. Студентов было очень мало: только первый курс и несколько студентов, переведенных на старшие курсы. Своего общежития не было, всех размещали по разным общежитиям города. Мы жили в общежитии Сельхозтехникума на улице Журавлева, по 12 человек в комнате.

Так как студентов в вузе было мало, мы все знали друг друга. Пройдя все эти испытания вместе, мы стали одной компанией, а со временем и одной семьей. В этом смысле, атмосфера была замечательная. Все пребывали в некой эйфории, которая продолжалась довольно долго. Весь первый год точно. При этом случались разные – тогда казалось – неприятные моменты. Например, на первой зимней сессии на экзамене по истории музыки весь первый курс поголовно получил двойки. Планку требований устанавливал В. М. Гузий, и эта планка была чрезвычайно высокая. Это было событийно! Зато летом все стали отличниками.

Наверняка в атмосфере эйфории, о которой вы говорите, в вашем студенческом коллективе зародились какие-то традиции и обычаи?

Буквально с самого начала обучения начали создаваться капустники, и это стало главной традицией. Первый состоялся под Новый, 1968 год. Они сначала проходили в консерватории, потом стали известны во всем городе. С приобретением популярности они стали проходить в Доме Офицеров, Доме актера СТД. Пробиться на наши капустники было невозможно – собирался весь город. Мы готовились с такой самоотдачей, что складывалось впечатление, будто мы поступили в консерваторию ради проведения капустников. Ядром организации спектаклей был КапустКом. Иногда сидишь на паре, слушаешь преподавателя и думаешь: «Вот этот момент нужно срочно записать», смотришь, а твой товарищ уже записывает. И ты понимаешь, что это обязательно будет использовано!

Принимали участие все студенты, а иногда и молодые педагоги. Объектами нашего внимания были все профессора, а также учебный процесс, ректорат, общежитие, репетиции. Все спектакли были тематические и очень тщательно прописывались. Сценарии многих спектаклей хранятся в меня до сих пор. Был капустник Донской Игристой академии музыки спустя n-е количество лет: что стало с нашими преподавателями и студентами. Были капустники сказочные: «Сонное царство», по мотивам «Маленького принца» и т.д.

Не может не возникнуть вопрос: как вы все успевали? Мы знаем, что в это время вы не только учились на старших курсах и писали диплом, но и создавали сценарии капустников, участвовали в них, занимались педагогической и просветительской деятельностью.

В одном из капустников я пел песню на эту тему, до сих пор помню ее слова:

Вот уж точно попал в ситуацию,
Дел по горло, с какого начать?!
Я забросил давно диссертацию
И статью не отправил в печать.

Поступил я не предусмотрительно,
Ведь билет уж имел в Ленинград,
А теперь выступаю со словом вступительным,
Хоть прочел десять лекций подряд.

Жить в таком режиме было вполне естественно.

Поговорим о нынешней ситуации в консерватории. Александр Степанович Данилов пишет в статье по поводу юбилея консерватории, что сейчас наш вуз переживает «период своего наивысшего творческого расцвета». Вы согласны с такой оценкой ситуации?

Я думаю, что это, в общем, правильно. То, что консерватория переживает период расцвета, доказывают результаты учебного процесса. Хоть и не во всем и не везде, но так и не бывает. Здесь нужно иметь в виду, что такое стало возможно только благодаря фундаменту, на котором была построена консерватория. Не могу снова не вспомнить В. М. Гузия. Еще в Новосибирске, когда он только получил приглашение в Ростов-на-Дону, он мне сказал, что примет предложение министерства только в том случае, если в педагогический состав будут входить исключительно высококвалифицированные специалисты. Сама должность проректора была для него не так важна, если не удастся создать серьезный музыкальный вуз. И когда он приехал в Ростов, а приехал он намного раньше, возникла сложная коллизия. Местное руководство пыталось навязать свои кадры на работу в консерватории, но Владимир Михайлович стоял стеной. Он обзванивал все консерватории страны и отбирал лучшие кадры. И это были действительно выдающиеся специалисты: музыковеды Л. Хинчин, Н. Орлов, Н. Тифтикиди, композитор Б. Зейдман, пианисты Г. Коган, В. Топилин, струнники Я. Слободкин, А. Амитон, С. Куцовский, вокалист А. Зданович, оперный режиссер М. Ожигова.

Тем не менее, сейчас количество абитуриентов от года к году снижается, а их уровень подготовки стремительно падает. К чему это приведет? Что ждет наше учебное заведение в будущем?

Я не смотрю на это столь пессимистично. Да, с одной стороны профессиональный уровень действительно не такой высокий, да и конкурса практически нет. Набор стал более сложным делом. Тем не менее, в основе своей поступают хорошие ребята. Скорее происходит отбор уже на местах. Раньше они отбирались нами, а сейчас они отбираются сами. Те, кто приходят, уже знают, что они поступят и знают, что они этого хотят. Благодаря такому процессу саморегулирования, общий уровень не падает. Подтверждает это постоянное участие наших студентов в конкурсах по всей России и за рубежом, присуждение им премий, а также общее состояние коллектива. В противном случае, откуда бы все эти успехи взялись.

Вы часто упоминаете Лию Яковлевну Хинчин как педагога уникального, даже гениального. Скажите, в своей преподавательской деятельности вы считаете себя продолжателем ее традиций?

В каком-то смысле да, в каком-то нет. Она была музыковедом асафьевской школы, училась у ученика Б. В. Асафьева А. В. Ольховского и консультировалась у самого Бориса Владимировича. Он очень высоко ценил ее и ее работы. И в этом смысле я себя тоже считаю продолжателем асафьевской школы, как бы сейчас к нему ни относились. Лия Яковлевна была действительно блистательным педагогом, именно педагогом в первую очередь. В этом смысле, я не считаю себя ее продолжателем. Часто было такое, что она забирала себе моих студентов, и это было правильно. Я знал, что у нее они большему научатся.

А как долго вы работали параллельно?

Около 20 лет. У нас были довольно близкие и сложные отношения, иногда напряженные, мы спорили порой, но в конечном счете все заканчивалось примирением.

Сейчас отношения между студентами и преподавателями совсем иные, да и сам студенческий коллектив иной, чем в те времена. Нет такой семейности, о которой вы говорите. Хотелось бы, чтобы это изменилось.

Да, это было бы хорошо. Но ведь очень важен момент времени. Это были 60-е годы, особенный период – время свободы, раскрепощённости. Сегодня в большой мере нас давит общая бюрократизация, формализация многих процессов, которая вредна творческим специальностям.

Будем надеяться, что времена изменятся…

Марина Рожкова