В двух частях

I. Диалоги. «Шел дождь и пять студентов»

– Потрясающий концерт! Вчера был тоже отличный, но сегодня!.. А завтра будет вообще!..
– Сплошная комбинаторика, это не имеет ничего общего с искусством!
– Нет, концепция понятна и логична, но не трогает.
– А я концепции не понял, но мне понравилось – завтра себе все ноты отпечатаю.
– Люди, простите, пожалуйста, но я больше не вынесу ни одного звука. Я пойду домой, ладно? Так хочется сейчас Моцарта послушать…
– Шахиди – просто супер, особенно «Садо».
– Оказывается, «Садо» переводится с фарси как «крик», но крик призывный, здесь же это крик отчаяния. Это мне сам композитор сказал.
– Ну что, будем брать штурмом филармонию семнадцатого?
– И не подумаю, я за тысячу рублей сам на альте играть научусь!
– Кстати об альте: слушали исполнение нашим струнным квартетом произведения Леденева? Сама музыка интересная и исполнение очень тонко продуманно, прочувствованно, такое бережное отношение к тексту, к интонации…
– Так, «Импровизацию» Фалика я уже себе отпечатал – заинтересовала она меня, пойду еще про одни ноты узнаю.
– А как вам сегодняшний концерт?
– Это было ужасно!
– Да вы что! Запомните этот день на всю жизнь, это произведение – лучшее, что я услышал на протяжении всего фестиваля современной музыки! Стопроцентное совпадение с моим мировосприятием!!!

II. Монолог. «Улыбка Руми»

Имя Толиба Шахиди в афише фестиваля стояло рядом с тремя произведениями: симфонической поэмой «Садо», Третьим концертом для фортепиано с оркестром, «Речитативами Руми» для флейты и фортепиано, и, в отличии от мировой музыкальной элиты, было для мня совершенно незнакомым. Его имя и три вышеназванных произведения стали для меня самым ярким открытием фестиваля, возродив к жизни впечатления и ощущения, полученные когда-то давно при знакомстве с поэзией и прозой Востока. Шахиди «говорит» с нами на языке персидских стихов и индийских раг, но в «его устах» они звучат современнее и понятнее, чем многие академические жанры XX и XIX веков. Его музыка живет, разворачивается и разрастается в причудливые формы, она дышит всеми тембрами оркестра, воссоздавая волшебную палитру красок древних восточных сказаний. В ней удивительным образом уживаются мудрость, яркий национальный колорит и тонкая индивидуальная эмоция, человеческая интонация, произносенная каждым голосом оркестра. Это многообразие и гармония звуков окружающего мира разных эпох, совмещенных во времени, это мир, ощущаемый через призму человеческой мысли, чувства, в одинаковой степени услышанный и прочувствованный.

Лариса Бондарь

04.03.04